Мои стихи

[Светорада]

Вполовину

Я лишь вполовину жива.
Но ярки цветы и трава
В царстве надежном моем.
Ярки небеса и листва.
Я лишь вполовину жива.

Устрою я каждому пир
Сияет пусть Гьёлль, как сапфир.
Ко всем я буду добра,
Хоть даже явúтся весь мир —
Устрою я каждому пир.

Я лишь вполовину мертва.
Склонится в печали ветла.
Моста мне не перейти —
Закрыт живой мир для меня.
Но лишь вполовину мертва...

Mistress Amber.

[mnogr]

Врем с утра и до заката
Врем и близким и чужим
Врем любимым, не любимым
Врем и в счастье и в печали
Врем, когда уж врать устали
Врем, когда уж нету сил
Врем, что врать мы перестали
Кто бы нас остановил!



Кто-то мысли прочитал
Сделал все, как я хотела
И покинула вдруг тело
Моя грешная душа
И куда она летела
И чего она хотела
Не узнать вам никогда!

[Aloes]

Сказка о Козе.

Это волчьи глаза или звезды -
В  стволах на краю перелеска ?
Полночь, поздняя осень, мороз.
Голый дуб надо мной весь трепещет от звездного блеска,
Под ногою сухое хрустит серебро.

Затвердели, как камень, тропинки, за лето набитые.
Ты одна, ты одна, страшной сказки осенней Коза!
Расцветают, горят на железном морозе несытые
Волчьи, божьи глаза.


Иван Бунин
1915

[стина]

Каким подаркам ведьма в праздник рада?
Что должен принести в подарок гость?
Цветов, и торт с ликёром ей не надо.
Ей лучше старый, ржавый с гроба гвоздь.
Верёвку, после суицида можно,
И лезвие с булата к кладенцу.
Колоду карт Таро достать не сложно,
Ей чёрный балахон всегда к лицу.
С покойника воды с кусочком мыла.
Для вольта воск и чёрную свечу.
Иголки, вольт колоть, чтоб можно было.
С соперницы, кровь, волосы, мочу.
Метлу и можно ступу, для полёта.
Сгодится покрывало алтаря.
В ответ, любовь от ведьмы, и забота.
И гость поймёт, что он пришёл не зря...))))

[Светорада]

В маршрутке сидя, как обычно -
в рутине жизненной устав,
мудришь, что ж это,
на стекле замерзшем, за став.."

Юлия Чишко

[Blacque]

Моя версия известного стихотворения Эдуарда Багрицкого.
Героиня (вместо Вали я назвала ее Адой) отдает перед смертью душу - но не ХЭ,  несмотря на просьбы матери, а ЧЭ.

Думаю, Эдуард Георгиевич, русский Бодлер и один из любимейших поэтов, не обидится на меня за некоторую вольность.

___

Раскрест пионерки


"...Адочка, Адюша ! Верь моей мольбе,
Я крестильный крестик принесла тебе.
Все хозяйство брошено, не поправишь враз,
Грязь не по-хорошему в комнате у нас.
Дача не закрыта, ванная залита
И стоит машина в гараже сердито.

Не противься ж, Адочка, он тебя не съест,
Золоченый, маленький, твой крестильный крест.

На щеке помятой длинная слеза...
А в больничных окнах движется гроза.

Открывает Ада смутные глаза.

От морей ревучих пасмурной страны
Наплывают тучи, ливнями полны.

Над больничным садом, вытянувшись в ряд,
За густым отрядом движется отряд.
Языки, как молнии, по ветру летят.

В дождевом сиянье облачных слоев
Словно очертания тысячи рогов.

Рухнула плотина - и выходят в бой
Легионы демонов в синьке грозовой.

Трубы. Трубы. Трубы подымают вой.
Над больничным садом, над водой озер,
Движутся отряды на вечерний сбор.

Заслоняют свет они. Даль черным-черна -
Легионы Кунцева,
Легионы Сетуни,
Легионы фабрики Ногина.

А внизу, склоненная изнывает мать:
Дочери ладони ей не целовать.
Духотой спаленных губ не освежить -
Аделине больше не придется жить.

- Я ль не собирала для тебя добро?
Шелковые платья, мех да серебро,
Не противься ж, Адочка ! Он тебя не съест,
Золоченый, маленький, твой крестильный крест.

Пусть звучат постылые, скудные слова -
Не погибла магия, магия жива!

Нас в крестовый магия двигала поход.
Нас сзывала магия на Тамплиерский сход.
Боевые лошади уносили нас,
На широкой площади все сжигали нас.
Но из пепла черного подымались мы,
Но глаза сожженные открывали мы.

Возникай, содружество ворона с бойцом -
Укрепляйся, мужество, солью и свинцом.
Чтоб земля суровая кровью истекла,
Чтобы мудрость новая из костей взошла.

Ада, Аделина, видишь - на юру
Люцифера знамя вьется по шнуру.
Черное полотнище вьется над бугром.
"Ада, ты готова ?"  вопрошает гром.

Тихо подымается, призрачно-легка,
Над больничной койкой девичья рука.

'Haec est manus, Lucifer !' * - слышится окрест.
На плетеный коврик упадает крест.


___

*Вот рука (моя), Люцифер ! (лат.)

[Aloes]

Цифровые карлики


Если 14 8 09, то 3 30 - просто глаза закрой,
И красные карлики тебя укутают 12, 13, 15 чадрой.

А когда 19 14 солнце - 14 20, 700 фонари,
Синие карлики зажигают вдоль берега противотуманные 2 43.

Слышишь сзади тихое шарканье ? 14 10, 15 07..!
Это белые карлики, 628, как 7 49, 12 вдоль стен.

А когда мы 00 29 11, 9 11,
(c новой сткроки),
Черные карлики рассядутся на деревьях, cвесив длинные языки.

[Blacque]

Полюбил богатый — бедную,
Полюбил ученый — глупую,
Полюбил румяный — бледную,
Полюбил хороший — вредную:
Золотой — полушку медную.

— Где, купец, твое роскошество?
«Во дырявом во лукошечке!»

— Где, гордец, твои учености?
«Под подушкой у девчоночки!»

— Где, красавец, щеки алые?
«За ночь черную — растаяли».

— Крест серебряный с цепочкою?
«У девчонки под сапожками!»

Не люби, богатый, — бедную,
Не люби, ученый, — глупую,
Не люби, румяный, — бледную,
Не люби, хороший, — вредную.
Золотой — полушку медную!

Марина Цветаева

[Aloes]

Эдуард Георгиевич, русский Бодлер и один из любимейших поэтов

'Иди - и не бойся с Ним рядом встать.
Твое одиночество веку под стать.
Оглянешься - а вокруг враги;
Руки протянешь - и нет друзей;
Но если Он скажет: «Солги»,- солги.
Но если Он скажет: «Убей»,- убей.

Я тоже почувствовал тяжкий груз
Опущенной на плечо руки.
Подстриженный по-солдатски ус
Касался тоже моей щеки.

И стол мой раскидывался, как страна,
В крови, в чернилах квадрат сукна,
Ржавчина перьев, бумаги клок -
Всё друга и недруга стерегло.

Враги приходили - на тот же стул
Садились и рушились в пустоту.
Их нежные кости сосала грязь.
Над ними захлопывались рвы.

И подпись на приговоре вилась
Струей из простреленной головы.'


(Бодлер здесь нервно в сторонке покуривает...)

[Vorogeja]

Глеб Горбовский

ЗЫРЯНЕ

Моей бабке А.А. Сухановой

Издревле мы, из рани,
древляне, ведуны,
дремучие зыряне,
на воду шептуны.
Голубоглазый воздух
над нашей головой.
Из мёда мы, из воска,
из ягоды живой.
С кислинкою, с грустинкой,
с куделью бороды,
с прозрачной паутинкой,
летящей вдаль мечты...
Из нежити, из драни,
из стыни и огня —
зоряне, северяне,
зелёная родня!
...Не оттого ль, однако,
как бред во мне, как бес,
сидит занозой тяга —
в глушь вековую, в лес?
Из рвани — не в дворяне,
с топориком — в рассвет!
Таёжные цыгане,
мы есть и как бы — нет...
Порхают наши дети,
как пчёлы без цветов,
пока не ткнутся в сети
прелестных городов.
Из сини мы, из рани,
крестьяне, рыбари,
лесные соборяне,
хранители зари!

[Blacque]

Опять часы набирают скорость, опять заминка на слове "помнишь", опять какие-то летние лица смешиваются с зимним дымом. Давайте вызовем "Скорбную помощь", один звонок - и "Скорбная помощь" мчится по улицам ровно в полночь, со всем инструментом необходимым. Летят снежинки запретным низом, такая подпольная иллюминация: если чего-то хотеть однажды, когда-нибудь оно может сбыться. Если вы оформили вызов - не надо страдать и не надо бояться, всё будет так, как захочет каждый, всё будет так, как обычно снится. Вперёд становится самым полным, луна становится самой полной, любая дура становится полной (но это не лечится, как ни жаль), и выезжает "Скорбная помощь", один звонок - и "Скорбная помощь" летит по улицам: снова полночь, и снова кто-то звонит в печаль.

Опять кому-то желанно странное, опять кому-то странно желанное, опять кого-то взяли за горло, и не важно, кто именно - Черт или Бог. И приходит помощь обетованная, четкая, быстрая и необманная, помощь, которая вонзает свёрла любой проблеме в бугристый бок. Кому-то хочется, чтобы любили, кого-то достали автомобили, кого-то бросили или забыли, а кого-то помнят, но лучше б не помнили - и "Скорбная помощь", глотая мили, едет навстречу из сонной были, а может, из небыли, или из пыли лепит куличики свежей полночи. Хотите булочку? Вот вам булочка. Хотите девочку? Вот вам девочка. Хотите плохого, хотите хорошего, хотите - заказывайте фрукт или овощ. По переулкам и переулочкам, чтобы кому-то полегче сделалось, чтобы кого-то спасти от прошлого, едет и едет "Скорбная помощь".

Не бывает мест, закрытых для скорби, не бывает мест, закрытых для боли, а значит - всюду, куда закажете, прибудет она, с инструментами разными. Могут опаздывать больницы и морги, может опаздывать директор в школе, может опаздывать всё остальное, "Скорбная помощь" никогда не опаздывает. Перемалываем каменное, переламываем стальное, перегибаем палку, перебарщиваем мастерски. Может ошибаться ледяное и пламенное, может ошибаться сапёр и Сталкер, вообще кто угодно иногда ошибается, "Скорбная помощь" - не ошибается. Первым министрам и первым чайникам, любым знаменитостям и людям без имени, мертвецу и кладбищенскому сторожу, всем, кто закажет, впадая в кому. Но только тем, кто вконец отчаялся, только тем, кто не может вынести, только тем, кто согласен на всё уже, только им, и никому другому.

Лепит и лепит свои лекарства, мажет и мажет своими мазями, проводит и проводит свои сеансы, и черт его знает, что еще там устраивает. Блаженных нищих сажает на царство, делает грязи любые - князями, поет псалмы, сочиняет стансы, и никакая скорбь перед ней не устаивает. Вы меня спросите: а что у них за занятия? Ну в чем заключается эта миссия света? Не может же быть, что вот просто выпроси - и будет тебе чтоугодная силища, и её получит любая сволочь? А я отвечаю: не имею понятия. Просто не знаю, откуда мне-то. Откуда мне-то, я ведь не с той стороны еще. Я-то ведь не "Скорбная помощь".

Но если снова поникли звёзды, и снова сложно дышать от сонмий каких-то чудищ и каких-то молний, и кто-то бредит, а кто-то судит - давайте вызовем "Скорбную помощь". Один звонок - и "Скорбная помощь" примчится по улицам ровно в полночь. И никто не узнает, что дальше будет.

(c) Neivid

[VedminKoster]

я надеваю на плечи хрустящий ветер
и с яблочным цветом в холщовой суме заплечной
оставляю свой дом со спящими зеркалами,
c бронзовой птицей на крыше, расшитыми рукавами,
стрельчатой аркой готического собора.

молитвенно-светел вечер,
могучи органы бора.

принимая новое, прежде простись со старым;
я убегаю в ночь, мне навстречу идет Остара,
Raidho смеется над правым моим плечом.

мартовской сизою ночью, сверкающей хрусталем,
когда улыбается трещиной сливочная луна,
я покидаю свой сумрачный тихий дом.

дорога лежит предо мною, мягка, легка,
мятная поросль ласкова, как рука,
что на прощанье светит тебе огнем.

дорога посыпана светом и янтарем.
(с)чье-то

[Paavvo]

Летит, рассекая пламень,
Безликая тень луны.
И только бездушный камень,
Ласкает мои умы.

И только стремится в бездну
Мой искренний слабый свет.
Я вскоре совсем исчезну,
Я дьяволу дал обет.

Я буду летать в пустынных,
Холодных просторах ада,
Мне черти споют, я - сын их,
И большего им не надо.

И я перестану плакать,
Лишившись дрянного тела.
Лягушка продолжит квакать,
Певица поет и пела.

И все остается так же.
И мирно продолжит жить.
На землю вернусь однажды,
Чтоб лунную синь укрыть.

И мы полетим совместно:
Безликая тень луны
И я. Такой неизвестный.
Из неизвестной страны.

Но может быть, в поднебесье
На звезды подняв глаза,
Ты вспомнишь, как пел вот здесь я,
У маленького костра.

Узришь две маленьких тени,
Узнаешь, что это я.
И подкосятся колени,
Уйдет из под ног земля.

Ты станешь кричать. Услышу.
Продолжу с луной полет.
Мы сядем на старую крышу.
И небо на нас упадет.

И черти за нами вскоре
Примчатся с земных глубин.
Пойми меня, я на воле.
Я чертов свободный сын.

[Aloes]

Ветер нам утешенье принес,
И в лазури почуяли мы
Ассирийские крылья стрекоз,
Переборы коленчатой тьмы.

И военной грозой потемнел
Нижний слой помраченных небес,
Шестируких летающих тел
Слюдяной перепончатый лес.

Есть в лазури слепой уголок,
Где блаженные полдни всегда,
Как сгустившийся ночи намек,
Роковая трепещет звезда,

И, с трудом пробираясь вперед,
В чешуе искалеченных крыл,
Под высокую руку берет
Побежденную твердь Азраил.


(О. Мандельштам, 1922)

[Светорада]

Разговор с ведьмой.

В избушке лесной пахло перечной мятой,
Я ведьму спросила: «Скажи, Фелицата,
В чём суть твоей магии: в зельях и чарах,
Волшебных вещах, ядовитых отварах?»

«В чём суть моих знаний, - старуха сказала. –
А я и не думала, знала и знала:
О каждой травинке – полезной и вредной,
О злой лихорадке и немочи бледной;

О том, чем природа со мной поделилась,
Когда я за помощью к ней обратилась».
Она замолчала, погладила кошку,
Подвинула мёда душистого плошку.

«Скажи, Фелицата, правдивы ли слухи,
Что ты служишь злу, и помощники духи...»
«Вот люди придумщики, - хмыкнула ведьма. –
Вот случай, какой был со мною намедни.

Явилась девчонка, ревела белугой:
Соперница-стерва похитила друга.
Разбитое сердце, вся жизнь оборвалась,
Просила вернуть его, я отказалась.

Подумай сама, как же я поступила:
Я злу помогла или зло отразила.
Все случаи разные, также как люди,
Что зло одному, то другой не осудит».

«А как же проклятья, ты их насылала?»
Старуха кивнула: «Порою бывало.
По сути, проклятье любому подвластно.
Мы просто не знаем, что это опасно:

В горячке словами бросаемся смело,
А всплеск наших чувств им даёт силу дела.
Проклятье убрать всё же можно, но сложно.
Проклятие матери снять невозможно».

В избушке лесной пахло перечной мятой,
Я ведьму спросила: «Скажи, Фелицата,
Проклятие матери, где ты встречала?»
«А как, я, по-твоему, ведьмою стала?..»

© Елена Стадник