Казаки-второочередники с хутора Татарского и окрестных хуторов на
второй день после выступления из дому ночевали на хуторе Ея. Казаки с
нижнего конца хутора держались от верховцев особняком. Поэтому Петро
Мелехов, Аникушка, Христоня, Степан Астахов, Томилин Иван и остальные
стали на одной квартире. Хозяин - высокий дряхлый дед, участник турецкой
войны - завел с ними разговор. Казаки уже легли спать, расстелив в кухне и
горнице полсти, курили остатний перед сном раз.
- На войну, стал быть, служивые?
- На войну, дедушка.
- Должно, не похожая на турецкую выйдет война? Теперь ить вон какая
оружия пошла.
- Одинаково. Один черт! Как в турецкую народ переводили, так и в эту
придется, - озлобляясь неизвестно на кого, буркнул Томилин.
- Ты, милок, сепетишь-то без толку. Другая война будет.
- Оно конечно, - лениво, с зевотцей, подтвердил Христоня, о ноготь гася
цигарку.
- Повоюем, - зевнул Петро Мелехов и, перекрестив рот, накрылся шинелью.
- Я вас, сынки, вот об чем прошу. Дюже прошу, и вы слово мое попомните,
- заговорил дед.
Петро отвернул полу шинели, прислушался.
- Помните одно: хочешь живым быть, из смертного боя целым выйтить -
надо человечью правду блюсть.
- Какую? - спросил Степан Астахов, лежавший с краю. Он улыбнулся
недоверчиво. Он стал улыбаться с той поры, когда услышал про войну. Она
его манила, и общее смятение, чужая боль утишали его собственную.
- А вот какую: чужого на войне не бери - раз. Женщин упаси бог трогать,
и ишо молитву такую надо знать.
Казаки заворочались, заговорили все сразу:
- Тут хучь бы свое не уронить, а то чужое.
- А баб как нельзя трогать? Дуриком - это я понимаю - невозможно, а по
доброму слову?
- Рази ж утерпишь?
- То-то и оно!
- А молитва, какая она?
Дед сурово насталил глаза, ответил всем сразу:
- Женщин никак нельзя трогать. Вовсе никак! Не утерпишь - голову
потеряешь али рану получишь, посля спопашишься, да поздно. Молитву скажу.
Всю турецкую войну пробыл, смерть за плечми, как переметная сума, висела,
и жив остался через эту молитву.
Он пошел в горницу, порылся под божницей и принес клеклый, побуревший
от старости лист бумаги.
- Вот. Вставайте, поспешите. Завтра, небось, до кочетов ить тронетесь?
Дед ладонью разгладил на столе хрустящий лист и отошел. Первым поднялся
Аникушка. На голом, бабьем лице его трепетали неровные тени от огня,
колеблемого ветром, проникавшим в оконную щель. Сидели и списывали все,
кроме Степана. Аникушка, списавший ранее остальных, скомкал вырванный из
тетради листок, привязал его на гайтан, повыше креста. Степан, качая
ногой, трунил над ним:
- Вшам приют устроил. В гайтане им неспособно водиться, так ты им
бумажный курень приспособил. Во!
- Ты, молодец, не веруешь, так молчи! - строго перебил его дед. - Ты
людям не препятствуй и над верой не насмехайся. Совестно так-то и грех!
Степан замолчал, улыбаясь; сглаживая неловкость, Аникушка спросил у
деда:
- Там, в молитве, про рогатину есть и про стрелу. Это к чему?
- Молитва при набеге - это ишо не в наши времена сложенная. Деду моему,
покойнику, от его деда досталась. А там, может, ишо раньше была она. В
старину-то с рогатинами воевать шли да с сагайдаками.
Списывали молитвы на выбор, кому какая приглянется.
МОЛИТВА ОТ РУЖЬЯ
Господи, благослови. Лежит камень бел на горе, что конь. В камень
нейдет вода, так бы и в меня, раба божия, и в товарищей моих, и в коня
моего не шла стрела и пулька. Как молот отпрядывает от ковалда, так и от
меня пулька отпрядывала бы; как жернова вертятся, так не приходила бы ко
мне стрела, вертелась бы. Солнце и месяц светлы бывают, так и я, раб
божий, ими укреплен. За горой замок, замкнут тот замок, ключи в море брошу
под бел-горюч камень Алтор, не видный ни колдуну, ни колдунице, ни
чернецу, ни чернице. Из океан-моря вода не бежит, и желтый песок не
пересчитать, так и меня, раба божия, ничем не взять. Во имя отца, и сына,
и святого духа. Аминь.
МОЛИТВА ОТ БОЯ
Есть море-океан, на том море-океане есть бедный камень Алтор, на том
камне Алторе есть муж каменный тридевять колен. Раба божьего и товарищей
моих каменной одеждой одень от востока до запада, от земли до небес; от
вострой сабли и меча, от копья булатна и рогатины, от дротика каленого и
некаленого, от ножа, топора и пушечного боя; от свинцовых пулек и от
метких оружий; от всех стрел, перенных пером орловым, и лебединым, и
гусиным, и журавлиным, и деркуновым, и вороновым; от турецких боев, от
крымских и австрийских, нагонского супостата, татарского и литовского,
немецкого, и шилинского, и калмыцкого. Святые отцы и небесные силы,
соблюдите меня, раба божьего. Аминь.
МОЛИТВА ПРИ НАБЕГЕ
Пречистая владычица святая богородица и господь наш Иисус Христос.
Благослови, господи, набеги идучи раба божьего и товарищей моих, кои со
мною есть, облаком обволоки, небесным, святым, каменным твоим градом
огради. Святой Дмитрий Солунский, ущити меня, раба божьего, и товарищей
моих на все четыре стороны: лихим людям не стрелять, ни рогаткою колоть и
ни бердышем сечи, ни колоти, ни обухом прибита, ни топором рубити, ни
саблями сечи, ни колоти, ни ножом не колоти и не резати ни старому и ни
малому, и ни смуглому, и ни черному; ни еретику, ни колдуну и ни всякому
чародею. Все теперь предо мною, рабом божьим, посироченным и судимым. На
море на океане на острове Буяне стоит столб железный. На том столбе муж
железный, подпершися посохом железным, и заколевает он железу, булату и
синему олову, свинцу и всякому стрельцу: "Пойди ты, железо, во свою
матерь-землю от раба божья и товарищей моих и коня моего мимо. Стрела
древоколкова в лес, а перо во свою матерь-птицу, а клей в рыбу". Защити
меня, раба божья, золотым щитом от сечи и от пули, от пушечного боя, ядра,
и рогатины, и ножа. Будет тело мое крепче панциря. Аминь.
Увезли казаки под нательными рубахами списанные молитвы. Крепили их к
гайтанам, к материнским благословениям, к узелкам со щепотью родимой
земли, но смерть пятнила и тех, кто возил с собою молитвы.
Трупами истлевали на полях Галиции и Восточной Пруссии, в Карпатах и
Румынии - всюду, где полыхали зарева войны и ложился копытный след
казачьих коней.
Добавлено: 06 Октябрь 2022, 14:49:47
э..извините, копират, может хто не знает про че
Добавлено: 06 Октябрь 2022, 18:35:54
Увезли казаки под нательными рубахами списанные молитвы. Крепили их к
гайтанам, к материнским благословениям, к узелкам со щепотью родимой
земли, но смерть пятнила и тех, кто возил с собою молитвы.
Трупами истлевали на полях Галиции и Восточной Пруссии, в Карпатах и
Румынии - всюду, где полыхали зарева войны и ложился копытный след
казачьих коней.
эхх..добро ли то? шо ведьмы, с обеих сторон марокуют, как дитёв своих щитить