Небольшое лирическое отступление:
Если Старшие Арканы Таро в классической традиции отображают архетипическое Путешествие Героя, это ещё не означает отсутствие их взаимосвязи с другими мифами коллективного бессознательного, и ключевую роль здесь играют именно авторские колоды.
Как уже отмечалось, колода «Чёрное Таро Ройо» полностью посвящена архетипическому сюжету «Красавица и Чудовище», оформившемуся, в частности, в известной сказке «Аленький цветочек». Соотнесение той или иной колоды с определённым архетипическим сюжетом (мифом) открывает некоторые дополнительные возможности в практическом использовании карт Таро, не ограничивая предназначение авторских колод только внесением приятного разнообразия в будни практикующего, дополнительным символизмом и развитием ассоциативного восприятия значений карт. В Чёрном Таро такую смысловую нагрузку несут Старшие Арканы, Карты Двора и Тузы (для «нефигурных» Младших Арканов, помимо авторских значений, интересна общая интерпретация Чаш как «Огня воды» и Пентаклей через аллегорию «мягкого» или «грязного» металла, связанного с кровью и костями).
Итак, для начала напомню краткое содержание сказки (детали могут варьироваться в зависимости от источника):
«Жил-был богатый купец и было у него три дочери, которых он очень любил, особенно младшую. Отправляясь в очередной раз по торговым делам, купец получил от дочерей заказы на подарки, причём младшая заказала не золото-брильянты, а всего ничего – аленький цветочек. Найти его в итоге оказалось самой сложной задачей, а найденный и сорванный цветочек оказался собственностью страшного Чудовища. Чудовище, однако, согласилось отдать купцу цветочек (после объяснения фатального неуважения к праву собственности – цветочек попросила «дочь меньшая, любимая», которой иначе никак не добыть подарка) при условии, что тот отдаст Чудовищу взамен первого, кто выйдет его встречать, а иначе будет ему (купцу) лютая смерть. Купец согласился, а встречать его, разумеется, первой вышла младшая дочь, которую отдавать было жалко (наверное, в отличии от старших). Узнав предысторию, ночью девушка (далее по тексту– Красавица) забрала аленький цветочек и добровольно отправилось к Чудовищу. Чудовище этому факту весьма обрадовалось, разместило Красавицу в комфортных условиях и всячески её опекало, избегая, однако, показываться ей на глаза из опасения, что его внешний вид повергнет Красавицу в шок и разрушит с трудом установленный психологический контакт. Красавица, уверенная в стойкости своей психики или недостаточно представляющая себе всю прелесть Чудовища, упорно настаивала на личной встрече. Увидев Чудовище «живьём» Красавица перепугалась вусмерть, со всеми вытекающими из этого последствиями, чем серьёзно огорчила Чудовище, однако, посчитав своё поведение неадекватным, принесла Чудовищу свои извинения и пообещала впредь на его внешность не реагировать, поскольку внешность – это не главное. Так они и жили бы дальше хорошо, да только Красавица через некоторое время заскучала по дому. Чудовище, не выдержав её страданий, отправило Красавицу к родным, уведомив о том, что если Красавица не вернётся в назначенное время, Чудовище умрёт. Красавица приехала домой, где по простоте душевной или по иной какой причине рассказала всем о том, как ей хорошо живется и как Чудовище к ней хорошо относится. Сестры из зависти перевели часы назад, чтоб она не успела вернуться в срок. В результате Красавица опоздала, Чудовище померло. В порыве отчаянья и угрызений совести Красавица призналась Чудовищу в любви и горько зарыдала, и её горячие слёзы и чистосердечное раскаянье пробудили Чудовище к жизни и превратили в Прекрасного Принца. После описанных событий Принц (он же – Чудовище) и Красавица жили долго и счастливо».
Общую тему «Красавицы и Чудовища» можно рассматривать прежде всего как внутрипсихический конфликт Эго-сознания и Тени. Внезапно осознанные, увиденные собственные негативные комплексы, неприятные черты характера и социально неодобряемые привычки и манеры поведения способны быть восприняты как «чудовище», во власти которого находится или оказывается индивидуум. При этом принципиально важным будет символическое отвергание Красавицей Чудовища, несмотря на его те или иные полезные качества и свойства, например принесение сиюминутной выгоды или нарциссического удовольствия. Тут особенно важным будет отметить изоляцию Красавицы в замке Чудовища, в то время как сама она живет хорошо и приятно. При этом она не замечает хозяина замка, хотя и пребывает в курсе его чудовищной природы, о которой ей сообщил отец: это может говорить о представлении о чудовищном и «неправильном» которое оглашает для индивида представитель архетипа Великого Отца, отдельный человек или система морально-нравственных оценок в социуме.
Превращение Чудовища в Принца, в результате выражения любви к нему может быть воспринято двояко: как осознание и принятие существования боли и страха, которые могут стоять за негативным комплексом — и это достаточно идеалистическое ожидание или же более пессимистично, как единение со своей теневой сущностью. Последнее может происходить как малоосознанно — в ситуациях зависимостей, так и достаточно осознанно, в рамках современных психологических и эзотерических культов с их восторженным отношением к индивидуальности и «истинной природе», каковой бы она ни была (цит. по: Г. Бедненко, «Красавица и Чудовище: социально-ролевой и интрапсихический анализ сказки»).
В этом контексте интересен как заложенный в идее Чёрного Таро принцип адвайты (не-двойственности) – по замыслу авторов, у карт нет разделения значения на «светлое» (прямое положение) и «тёмное» (перевёрнутое положение), нет «хороших» (обычно «Солнце») и «плохих» (обычно «Башня») карт, так и достаточно существенная акцентуация традиционных значений (например, «Повешенный» - равновесие между свободой и необходимостью, где семя знания и страдание текут и преобразуются, где крысы несут болезнь и бессилие». Согласитесь, есть отличия от традиционного значения и видения этой карты). Однако, если вопрос в раскладе ставится о психическом равновесии, особенностях личности и т.п. – не лишним будет раскладывать карты как в прямой, так и в перевёрнутой позиции. Перевёрнутая позиция и укажет на акцентуацию характера и соответствующие психологические проблемы.
С точки зрения аналитической психологии, сюжетная линия «Красавица-Чудовище» иллюстрирует и представления о выводе Анимуса, мужской части души женщины, из бессознательного в область сознания. Изначально сильное влияние отца на героиню, ее особенная к нему привязанность воспринимается как сильное влияние родителя на Анимус дочери, который наделяется особыми качествами или колоритом. Матери в такого рода сказках не бывает, что подчеркивает важность тему отношений девушки со своими мужскими интроектами. Чудовище может выступать в разных обличьях, внушающих страх, зато обладает несметными богатствами и повелевает волшебными силами. Когда героиня отправляется к Чудовищу вместо своего отца, то этот решительный поступок символизирует готовность и риск женщины уйти от земного авторитета своего отца (и архетипа Отца) к познанию неведомого мира своей собственной судьбы. Проживание в замке, вначале с невидимым, но выполняющим все желания хозяином, а затем уже с видимым Чудовищем, ассоциируется с постепенным пониманием женщины своего Анимуса, как инструмента души и осознания. Соперничество сестер здесь может ассоциироваться с сопротивлением инертностью и пассивностью духа. Однако любовь героини превращает Чудовище в Принца, подходящего и ценного партнера для брачного союза. Это сопоставимо с обретением внутренней гармонии мужского и женского начала и творческого потенциала в душевном мире женщины (цит. по: Г. Бедненко, «Красавица и Чудовище: социально-ролевой и интрапсихический анализ сказки»).
В свою очередь, отец видит в любимой дочери отражение своей души (Анимы), ее женского имаго воплощенного в реальной дочери, и поскольку страстно желает приобрести ее (душу), воссоединиться с ней его желание становится жизненно необходимым, т.е. архетипическим паттерном индивидуации. Что же происходит в душе дочери? В глубинах ее бессознательного, как я уже говорил, зреет анимус Цербер готовый растерзать любого мужчину случайно забредшего на этот блаженный остров любви. Чувства дочери на этом острове могут существовать только в «вегетативном» виде, образе цветка, который охраняет Цербер – Анимус (цит. по: В. Хлюпин. «Аленький цветочек»).
Если целью расклада является определение дисбаланса женской и мужской составляющих психики, особое внимание следует уделить картам с одним и двумя персонажами. Карты с одним (что характерно, женским персонажем), указывают на блокировку Анимуса и гиперфеминизацию на социальном уровне. В раскладах на вопросы о здоровье, особенно для мужчин, карты с одним персонажем могут служить сигналом о гормональной разбалансировке (разумеется, тут не следует игнорировать и сопутствующие карты).
Какая же от всего этого практическая польза вне сеансов психоанализа? Исследуемая колода удивительно хорошо подходит для кармических раскладов по поводу повторяющихся жизненных ситуаций (в отношениях с противоположным полом, в коллективе), а также для раскладов типа «Василиса Премудрая», которые имеют сходную цель и применяются в тех случаях, когда в жизни кверента люди меняются, а ситуации и их последствия – остаются.
Так, по мнению отца-основателя школы аналитической психологии – Карла Густава Юнга – жизнь человека повторяет определённый архетипический миф. Эту же идею в своих работах развивает современный американский психолог – Эрик Берн. Как отмечает Берн, каждый человек ещё в детстве, чаще всего бессознательно, думает о будущей жизни, как бы «прокручивает» в своём воображении возможные жизненные сценарии. Почти в каждом жизненном сценарии есть роли хороших людей и злодеев, счастливцев и неудачников, причём эта оценка определяется весьма специфично для каждого сценария. В нормальных условиях создать первую версию своего жизненного сценария ребёнку помогают волшебные сказки (т.е. архетипические мифы по Юнгу). При этом для анализа и прогнозирования судьбы необходимо рассмотреть любимую сказку детства в аспекте жизненного сценария, не привязываясь к привычным ярлыкам «хорошего» и «плохого». Поскольку «узор судьбы» каждого человека уникален и его невозможно создать в одиночку, жизненный сюжет обязательно связан с отношениями, предусмотренными сценарием сказки.
Сценарный сюжет «Красавица и чудовище» обычно относят к сценарному типу 425 С по классификатору Аарне-Томпсона, он присутствует не только в русском «Аленьком цветочке», но и в китайской сказке«Волшебный змей», турецкой сказке «Принцесса и кабан», индонезийской сказке «Муж-ящерица», сказке братьев Гримм «Железный Генрих или Принц-лягушонок» и пр.
Н.Нарицын (статья «Сказка – ложь?.. Жизненные герои и сказочные сценарии») небезосновательно считает, что эта сказка имеет колоссальную сценарную нагрузку:
- достаточно традиционные для славянских сказок распри между сестрами (часто именно это побуждает девочек произвести именно эту сказку в разряд «любимых»).
- тезис "Он жил так несчастливо до встречи со мной, а теперь мы полюбим друг друга и он превратится в принца, даже если до того он был чудовищем" (Н. Нарицын определяет этот тезис как главную сценарную опасность сказки). На фоне этого сценария у женщины снижается критичность к любым отрицательным качествам кандидата в мужья, не только в плане внешности: он может быть грубияном, хамом, наглецом, невежей, относиться к ней без уважения и даже с презрением (и сам, кстати, может не считать, что до встречи с ней он жил так уж несчастливо) Более того, у некоторых женщин с таким сценарием, из которых и вырастают практически готовые "жертвы самопожертвования", устанавливается еще один "сценарный камень": "Я не могу от него уйти, он без меня пропадет" (поэтому наши славянские женщины зачастую терпят алкоголиков, тунеядцев и тянут на себе весь дом).
- неверный постулат "Человека можно переделать, изменить к лучшему без его участия". Здесь мотивация и действия женщины проходят по следующим схемам:
1. «Я исцелю его своей любовью». В природе этого стимула заложена ошибка проецирования женской природы на мужскую: это девушка меняется в супружестве и союзе, а не мужчина; брак — это прежде всего женская инициация и трансформация, мужчина лишь меняет свой социальный статус. Последнее действительно происходит благодаря его новой способности к легальному и социально одобряемому постоянному союзу с женщиной, однако — как ни ужасно или удивительно для женского взгляда — вовсе не связано ни с личными качествами супруги, ни с конкретным отношением к брачному партнеру. Кроме того, личностные изменения в человеке могут происходить исключительно в результате личных внутренних усилий, а не под влиянием увещеваний, принятия или непринятия стороннего лица. Последнее может быть лишь стимулом к исправлению, но не его орудием.
2. «Если я буду видеть в нем Принца, он перестанет быть Чудовищем». Здесь имеет место развитие осознанного добродетельного принципа «полюбите их черненькими, беленькими их всяк полюбит», а кроме того, воплощение бессознательных защитных механизмов: вытеснения, отрицания, отчасти рационализации. Как регуляторные принципы они служат для устранения негативных, неприятных для личности переживаний и сохранение стабильности собственной самооценки и образа мира. Плюс здесь нельзя не упомянуть о прямо таки мистической вере современного человека в силу технологий позитивного мышления, в данном случае вере в то, что если постоянно акцентировать внимание человека на его позитивных качествах он начнёт воспринимать себя позитивно, что будет требовать от него синхронизации имиджа и поведения.
3. «Если я буду правильно себя вести, Чудовище превратится в Принца» Это классический подход родственников и близких тех людей, которые социально дезадаптированы, неадекватны, даже опасны для себя и окружающих. Это и «ловушка созависимых», родителей, супругов или детей алкоголиков, наркоманов, лудоманов и др. Данный сценарий является адаптивным с одной стороны, дисфункциональным с другой. Это закрепившаяся реакция на стресс, сопровождающаяся определенным механизмом защиты и верой в собственный контроль над ситуацией. «Правильное» поведение в отношении партнера становится собственным образом жизни, озабоченной привычкой, бытовым культом. Для такого состояния характерна защита отрицанием, самообман, иллюзии; кроме того, неосознанные компульсивные действия; приоритет инструментальных действий над чувствами; необходимость постоянного контроля над поведением другого; пониженная самооценка в сочетании с верой в свои чудесные силы, способные превратить Чудовище в человека. Эту поведенческую модель активно пропагандируют женские журналы и разнообразные «Книги настоящих стерв» - читательницам предлагаются готовые рецепты правильного поведения на уровне симпатической магии, результатом которых должно стать «приручение мужчины».
В этот же ряд следует добавить и влюблённость в идею, очарованность самим мифом о превращении страдающего героя в принца, путем его избранничества в мужья (поведенческая модель «оживления неживого» рассматривается Г. Бедненко на примере сказки Гофмана «Щелкунчик»).
- Красавица, воспылав любовью к Чудовищу, в сказке при этом никогда его не видела (вернее, видела один раз с весьма неприятными последствиями). Отсюда произойти может все, что угодно, от "да убоится жена мужа своего" до "если я тебя придумала, стань таким, как я хочу". В любом случае – отношения складываются с проекцией человека, которая впоследствии «примеряется» к реальному человеку как некое «Прокрустово ложе», и любые отклонения от параметров проекции могут порождать проблему. Следует отметить также и такую поведенческую модель, как сознательный выбор антигероя (в некоторых вариантах сказки Красавица заведомо не информирована о том, что Чудовище – заколдованный Принц) – из жалости, «для контраста» и пр. Но и здесь выбор делается в пользу проекции, содержание которой может не совпасть с реальными качествами антигероя.
- влияние на выбор женщиной партнера оказывает следующий сценарный аспект сказки: любовь Чудовища к Красавице выражалась в том, что он говорил ей о любви и исполнял все ее прихоти, более ни на что не претендуя (сюда же напрашивается и вариант с «комплексом Электры» и замещением – Чудовище определённо имеет определённые параллели с образом отца, ради которого осуществляется первичная жертва). С этим тесно связаны и возникающие по сказке отношения долженствования: "раз он обо мне так заботится, я не могу его не любить". И за это "долготерпение" Красавица вознаграждена свадьбой с Прекрасным Принцем.
продолжение следует...
19 Ответов
24907 Просмотров
